Научно-популярный журнал "Тальцы" от 08 Ноября 2008
Категория: Иркутск : Город

Содержание предлагаемой статьи нуждается в нескольких пояснительных словах. Известно, что идея создания музеев свозимого типа (скансенов) зародилась в Норвегии и впервые осуществилась в Швеции. Всё — в ХIХ веке, как определенное осознание уже тогда негативных последствий урбанизации и разрушения сельской общины. Дальнейший рост количества музеев под открытым небом (сейчас, по некоторым данным, их около 4 тыс.) служит доказательством их популярности и научной востребованности.

Последующее развитие научно-практической мысли рождает урбоскансены — музеефицированные образования городской застройки и быта. Скандинавы и здесь первопроходцы. Неужели они столь благодушны, что позволяют разрушить историческую среду города в угоду теоретической новомодности и реконструктивным преобразованиям? Неужели во всегда развитом юридическом пространстве просвещенного Запада не нашлось места для защитной ниши? Неужели реализация подобных проектов осуществляется у них, в отличие от нас, с завидной легкостью, беспрепятственно и без финансовых проблем? Тема многомерная, нуждается в специальном рассмотрении, выходящем за пределы данной статьи, которое может быть результативным при наличии в нем сравнительной онтологии (сущности) национально-государственных основ и культурной самобытности.

Имея задачей ответить на вопрос «быть или не быть городской зоне в „Тальцах�, мы остановимся только на тех аспектах и обстоятельствах, которые озвучили его в культурномпространстве Иркутска как pro et contra (за и против). И для большей конкретности воспользуемся формой изложения в виде вопросов и ответов.

— Насколько нова для Иркутска сама идея перемещения памятников с целью их новой организации в заранее отведенном месте?

— Здесь необходимы и исторический экскурс, и относительно недавний опыт. Перемещение объектов как принцип хозяйственного решения возникающих проблем и в Иркутске, и в других городах применялось издавна. Уже в ХIХ веке в Иркутске дома, которые еще могли служить, переносились, освобождая место для часовни Христа Спасителя, для Ремесленного заведения Трапезникова, наконец, многочисленные переносы были осуществлены при строительстве Транссиба в Глазковском предместье. Вероятно, это происходило и раньше, когда места, занятые жильем, освобождались под деревянные церкви. В советское время, в 1938 году, училище «Детский сад» — постройка «теремного стиля» — «переехало» с улицы Ленина на задворки закрытой к тому времени Харлампиевской церкви, то есть сохранилось не как памятник, а в силу той же хозяйственной рачительности. Подобные дома как перенесенные можно встретить и сейчас на улицах Лыткина, Баррикад, Амундсена и даже на лыжной базе ИСХИ. Переноса каменных построек или их незначительной передвижки, как в Москве, Иркутск не знал, что объясняется не столько слабой технической оснащенностью, сколько изначально весьма различной строительной технологией из камня и дерева.

В 1970-е годы проектируется и начинает строиться историко-мемориальный комплекс «Декабристы в Иркутске». И по замыслу, и по осуществлению это уже скансен, а точнее,урбоскансен смешанного типа, так как наряду с реставрацией памятников на родном месте около пятидесяти объектов предполагалось снять с родных гнезд. В начале 1980-х годовразрабатываются Историко-архитектурный опорный план и Проект зон охраны памятников истории и культуры. Эти документы предлагали оставить ряд фрагментов и городских улиц, сохранивших деревянную застройку ХIХ – начала ХХ века. Казалось бы, что ранее разработанный проект комплекса декабристов несколько изменится, а средовый подход станет основным принципом регенерации-реконструкции исторического центра Иркутска…

— Изменился общественный строй, на арену вышли другие приоритеты. Памятники обветшали, а поддерживающий ремонт, не реставрация, почти прекратился. Памятники чащестали гореть, не исключаем и поджоги. На академическую реставрацию средств нет и охотников мало, капитальный ремонт без искажения и утрат зачастую невозможен. Многие из исторических объектов превысили допустимую для жилья степень износа. И при этом общий список стоящих на госохране и выявленных объектов-памятников за последние годызначительно вырос. Не является ли все это причиной, подтолкнувшей к идее строительства городской зоны в «Тальцах»?

— Причинно-следственная связь, конечно, имеет место. Нуждается в пояснении и само преддверие к вопросу. Ясно, что за действиями объективного и субъективного характерастоят два основных фактора. Первый — реестр, охраняемый правовым порядком, непомерно раздут. Позиция: «чем больше охраняем, тем больше останется» — себя не оправдала.И, может быть, даже усугубила ситуацию — памятники, заслуживающие сохранения, то есть опорные при разработке градостроительной проектной документации и бюджетныхпрограмм, сравнялись с рядовыми объектами исторической среды, обреченными безропотно уступить место современной архитектуре, без которой Иркутск и в былые, самые далекие времена не жил и не развивался.

Второй фактор — развитие самого музея «Тальцы». Развитие не только этнографической музейной экспозиции, но и фонда недвижимых объектов, повышающих фасадную и архитектурно-пространственную содержательность музейного комплекса.

— Не стремятся ли «Тальцы» решить свои проблемы за счет памятников Иркутска?

— Укажем еще на одну важную особенность предполагаемой зоны. Ее полное название — городская коммерческая экспозиционная зона. Коммерческая деятельность в музее неможет быть превалирующей. Иначе просветительные, воспитательные и научные задачи размоются игровым интересом. Есть опасность и других побочных эффектов. Перенос исторических объектов на территорию музея предполагается выполнять за счет предпринимателей на основе конкурсной продажи освобождаемой земли и нового строительства. Приэтом правовое сопровождение и организация конкурсов остаются прерогативой местного самоуправления. За музеем остается прикладной профессиональный надзор.

Конкретизируя ответ, продолжим тему, которая рассматривалась выше. Настало время определить оптимальный количественный и качественный состав памятников деревянного зодчества Иркутска.

— Задача трудная и психологически, и профессионально. Существуют ли методики выполнения ее?

— Конкретных методик нет, нет даже опыта выполнения подобных работ. Придется пересмотреть, критически оценить инструктивные и методические материалы, по которымразрабатывались опорные планы первых поколений, когда и памятники были в лучшем состоянии, и казалось, что возможности для сохранения значительных массивов историческойзастройки и правомерны, и практически реальны.

Исполнителям придется как бы резать по живому — становится очевидным, что не все памятники, которые предлагались к постановке на охрану, то есть наиболее ценные из так называемых выявленных, и даже некоторые из стоящих на государственной охране могут не пройти через фильтр жесткого отбора. А отбор должен быть трезвым и профессионально ответственным. Уверен, исходя из собственного опыта проектирования зон охраны памятников истории и культуры Иркутска и Улан-Удэ, что достойных объектов вполне хватит и для города, и для «Тальцов».

— Если задуманное осуществится, пострадает ли сама историчность Иркутска?

— Иркутск был и останется городом историческим. Первожитель Иркутска, попади он в ХVIII век, удивился бы многому. Иркутск начала ХХ века в сравнении с началом или даже серединой ХIХ столетия претерпел значительные изменения. О нашем динамичном времени говорить излишне, но и в нем чуткое сердце без особых на то усилий увидит и ощутит неразрывную до конца связь времен. Осознаем, что затронутый аспект нуждается в развитии, когда соотношением видимого и невидимого нащупывается первопричина естественнойэволюции и последствий узкопрофессиональных и групповых амбиций, которые с того момента, как они о себе заявляют, вынуждены рядиться в благородную одёжку.

— «Тальцы» — музей архитектурно-этнографического профиля. Его объектно-архитектурная и собственно этнографическая экспозиции находятся в развитии, конца которым невидно и никогда не будет. Такова методологическая основа деятельности любого музея, частного и государственного, малого и большого. Не разумней ли будет сосредоточить усилия в этом направлении, а не распыляться на городскую зону?

— Имея в виду гибнущие памятники в городе (процесс объективно-субъективный, а значит, неостановимый до разумной черты без приложения серьезных усилий), можноограничиться словами: статус-кво (сложившееся положение) обязывает. Но это будет неполным ответом, это только одна сторона медали. Другая обязывает к следующему. Иркутянехорошо знают Музей истории города. Он живет и плодотворно развивается как музей зального принципа, когда экспозиция онтологично никак не связана ни с интерьером, ни сэкстерьером самого здания. Музей истории города Иркутска давно вынашивает идею своего филиала — музея архитектуры города, который разместился бы в историческом здании, к примеру, в деревянном особняке иркутского городского архитектора А.И. Кузнецова на Троицкой улице, ныне — 5-й Армии. «Тальцы» не собираются дублировать эту тему, хотя она в принципе неисчерпаема и разноакцентна. Одно из зданий будущей городской зоны можно «отдать» для сменных выставок художников, работающих в стиле русского реализма и в жанре городского пейзажа. Для разнообразия вполне приемлемо, но главное все-таки не это…

— Вероятно, главное — отразить, предоставить возможность ознакомиться, воочию увидеть быт горожанина в максимально достоверной полноте и в многообразии семейнойкультуры и культуры сословных отношений?

— Именно так. Согласитесь, что это правомерно хотя бы потому, что больше соответствует музею этнографического профиля.

— Продолжим предыдущий вопрос. Этнография как наука изучает духовные и материальные особенности быта, нравов, культуры какого-либо народа. Эту задачу по-своему содержательно исполняют музеи под открытым небом. Экспозиционная структура «Тальцов» уже сейчас, как видится, вполне адекватно отражает «народное представительство» в соответствии с ранее проведенным историко-культурным зонированием Иркутской области. Какие новые или дополнительные задачи возьмет на себя в этом плане городская зона?

— Действительно, в «Тальцах» уже нашли место национальные зоны коренных народов, разделявших свою судьбу с русским народом в условиях исторического освоения Сибири: бурятская, эвенкийская и тофаларская. Переселенческая историко-культурная зона в перспективе, как намечено, представит традиционную культуру и быт белорусов, украинцев,татар, голендров, поляков — народов, переселившихся в Прибайкалье в конце ХIХ века, но в основном в начале ХХ по столыпинской реформе. Другие зоны: ангаро-илимская (почти осуществлена), верхоленская, трактовая и витимская — призваны отразить русскую аграрную и промысловую направленность и отчасти промышленную, а также аспект админист-ративного управления на местах.

В сущности — и это надо подчеркнуть — представленные или намеченные к представлению культуры являются культурами изначально народными, культурами сельского оседлого или кочевого быта и строительного обустройства, в которых заведомо заложены национальные черты и особенности.

— Значит ли это, что народная культура не угасает в городской среде, а живет и развивается как бы по-новому?

— Разумеется, городская культура также не лишена преемственности и самобытности. Поэтому основным культурологическим содержанием городской зоны станет русскаяархитектурно-строительная и бытовая культура в условиях именно города. Дерево — живое, теплое, оно ответней и нравственному чувству, и родовой памяти, и небезучастно к новым потребностям.

Городская среда наиболее динамична. Ее дома в сравнении с сельскими наиболее многообразны в объемном решении, в планировке, но там и здесь всегда органичны в своемдекоративном убранстве. Без них и сопутствующих хозяйст-венных построек наш музей будет неполным.

— И все это, наряду с сельскими постройками соседних первородных зон музея, станет под одним небом, под одной крышей. Осуществление такой идеи становится настолько увлекательной и ответственной задачей, что без высоких слов, пожалуй, не обойтись?..

— Городская зона нужна не столько в интересах прикладной науки и престижности самого музея, но более в интересах отражения полноты народной культуры, ее познавательной сравнительной наглядности. При переносе и реставрации памятников совсем не просто сохранить высокое исполнительное ремесло, без чего любви к Отечеству становится меньше.

— В какой атмосфере приходится работать коллективу музея «Тальцы»?

— Пока в дискуссионной и в целом доброжелательной. Но и не только. Нельзя объяснить одним прохладным отношением к намеченной зоне инструктивно высказанное требование о незамедлительной разработке Генерального плана развития музея, а следовательно — и самой городской зоны. Можно понять нынешний ЦСН и Комитет по наследию, к сожалению, поддержавший это требование, но проясняющих возражений не избежать. Программа «Основные направления развития Архитектурно-этнографического музея „Тальцы�» не может и не должна иметь ту часть содержания, которая требуется для непосредственной разработки Генплана. Да и сам Генплан — это не только чертеж. И для того, чтобы последний наполнился конкретным, неформальным содержанием, нужна долгосрочная кропотливая работа… и не только архитектурного профиля. По самым скромным прикидкам разработка Генплана лишь городской экспозиционной зоны потребует затрат, соотносимых с переносом и реставрацией не менее десяти, а то и более, крупных объектов. В принципе, время на разработку может быть сокращено — властной волей и адекватным финансированием, да времена не те. И выходит: либо смириться и ничего не делать, пусть памятники городского зодчества гибнут, либо идти путем эскизного проектирования, как живут сейчас многие российские музеи под открытым небом.

— Есть ли еще трудности и какие препятствия предвидятся?

— Они еще скажутся. Работа над зоной только обозначилась, но уже ощутимы импульсы непонимания, прорастающие, к примеру, на правозащитном поле. Научные аспекты изучения и управления наследием и здравый смысл инициативы, связанные с решением практических вопросов, сталкиваются с юридической казуистикой. Конкретику здесьопускаем.

В народе говорят: есть дело, будут и препоны. И хороших дел без трудностей не бывает. Они преодолеваются трудом, трудом праведным… И добрым вспоможением. Так было, так и будет.

И в заключение о вопросительной интонации в заглавии статьи. Городской зоне в “Тальцах” — быть. А какой — покажет время.

ЛИТЕРАТУРА

1. Барановский Е.Ю. Проектирование историко-мемориального комплекса «Декабристы в Иркутске» // Вопросы охраны, реставрации и пропаганды памятников истории и культуры. — М., 1978.

2. Зойнер К. Коммерциализация заповедников и музеев // Материалы Международной научно-практической конференции «Музей под открытым небом в современных условиях». — Архангельск, 1995.

3. Ивановская Н.И. Музеи Норвегии и России: опыт и перспективы взаимодействия // Скандинавские чтения 2000 года: Этнографические и культурно-исторические аспекты. — СПб., 2002.

4. Сотникова С.И. Музеелогия. — М., 2004.

5. Тихонов В.В., Нефедьева А.К. Основные направления развития Архитектурно-этнографического музея «Тальцы»: (Программа). — Иркутск, 2006.

6. Хомутинников И.В. Иркутск на пути обновления // Градостроитель. — 2006. —  1/35.

7. Шахеров В.П. Иркутск — исторический город. Был и будет? // Градостроитель. — 2006. —  1/35.

Валерий Трофимович Щербин,
архитектор-искусствовед,
г. Иркутск

Журнал "Тальцы" !2 (29), 2006 год

Иркутский пассаж - это тандем двух вполне самостоятельных каменных корпусов, вытянутых на всю глубину квартала и соединенных легкой прозрачной конструкцией. Изначально в облике всей постройки контрапунктом и мелодическим акцентом всей фактурно-пластической полифонии была стеклянная мелкосетчатая режь переплетов, тектонично вполне увязанная с гоизонтальныти члениниями камнных уличных фасадных крыльев. Утрата пассажного шарнира, уже в начале 1920-х гг., сделала, по существу, незаурядный памятник общего архитектурно-градостроительного решения практически рядовым в исторической застройке Иркутска.Эта характерность, неосознанно отмеченная многими, исчезает при предметном накомсте с помятником. Дальше...