ИСТОРИЯ ЧУНЫ, рассказанная её старейшим жителем
Сегодня Серафиму Семеновичу Ильинскому 98 лет. А интервью у него я взял еще в 2001 году. С тех пор, конечно, ситуация в Чуне (да и в стране в целом) изменилась. Но многое из того, о чем тогда рассказывал Серафим Семенович, и сегодня остается актуальным. Он, слава Богу, жив, и также живо следит за событиями, происходящими и в стране, и в Чунском районе.
Накануне своей поездки на юбилей Чунского района (куда журнал "Прибайкалье" пригласила местная власть в лице мэра, Валерия Григорьевича Тюменцева) я нашел единственный сохранившийся у меня номер газеты "Северный край" (эту газету я создал и редактировал первое время). Это был номер за 13-е апреля 2001-го года. Она была мне нужна одного-единственного материала - интервью с Серафимом Семеновичем Ильинским, человеком, на глазах которого прошла вся история таежной Чуны.
О ЧЕМ ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА...
Всю ночь шел снег. К утру Чуна вновь стала белая и нарядная. Было пасмурно, тепло и тихо. И вдруг в этой тишине раздались звуки колоколов. Эти звуки метались от одной бетонной стены к другой, как бы пытаясь пробудить что-то в людях, живущих в пятиэтажках, окруживших маленькую деревянную церковь...
Я в гостях у одного из старейших жителей Чуны, Серафима Семеновича Ильинского. Хозяину -90 лет. Несмотря на почтенный возраст у него отличная память, он сохранил интерес к окружающему, к происходящему в мире и в родном поселке. Свой дом он построил собственными руками много-много лет назад. Обстановка в доме почти спартанская, простая мебель - она тоже, в основном, самодельная. На стене висят семейные фотографии в раме под стеклом. В спальне, за стенкой, жена, Софья Михайловна. Она уже почти не встает с постели - что поделаешь, годы...
Серафим Семенович угощает меня, под чаёк, собственным медом и, взвешивая каждое слово, рассказывает, рассказывает...
- Серафим Семенович, вы один из старейших жителей Чуны, ее история состоялась у Вас на глазах...
- Вообще-то, когда я приехал в мае месяце 1948 года в Чуну, здесь уже был лагерь. Предприятие, куда меня направило Управление лагерями, я нашел по воротам, на которых так и было написано - ДОК. Хорошие были ворота, издалека видно... Здесь были только лагерь, лагерные постройки и несколько домиков для вольнонаемного состава. Ну а остальное уже потом стало разрастаться.
- А приехали вы откуда?
- Откуда я приехал? Ну, во-первых, я был заключенный, с 1937 года как «враг народа» отбывал срок в различных лагерях. В 1946 году прибыл по этапу на Тайшетское отделение дороги в Невельскую, и в Невельской освободился. Первая моя работа была на 41-м километре, там тогда был лесозавод, производивший кое-какой пиломатериал, дома. Когда его начали расформировывать, то главный инженер ДОКа, Верига, знавший меня еще по моей работе в лагере, пригласил меня работать к себе. Я прибыл сюда уже вольнонаемным, как уже сказал, 25 мая, и нас, вольнонаемных, здесь было - пересчитать по пальцам: начальники цехов, еще несколько руководителей. У Вериги здесь был небольшой домик, но самого его не было, он был где-то в отъезде. Рядом с домом была большая куча пней. Помню, оставил я под пнями свои вещи и пошел смотреть, какая здесь тайга...
В то время начальником лагеря, это очень важно - начальником, можно сказать - директором, ДОКа был лейтенант, по фамилии... Нет, не могу вспомнить!
- А ведь говорят, что первым директором ДОКа (ЛЗК) был Н.А. Эпштейн?
- Нет, нет, я прибыл в мае в Чуну, а Эпштейн - в начале октября с предприятия «Топорок», где он был начальником работ. Вот вспомнил фамилию лейтенанта - Алипов! Он танкист, на фронте был контужен. А до него еще был прораб Александр Иванович Соломенцев, который и строил ДОК, но о нем почему-то редко упоминается. Под его руководством и другое строительство вели - железнодорожный мост через Чуну, например. Все это строили с одной целью - увеличить объем лесозаготовок и производство готовой продукции. Лесозаготовки тогда велись вручную, двуручной пилой, и на лесоповале работали даже женщины из числа заключенных, вскоре, правда, запретили отправлять их на лесоповал.
А уже когда Эпштейн явился, ну, тут начало развиваться и наше производство, мы начали выпускать дома сборные, брусовые, другую продукцию. Тогда на нас обратило внимание Министерство среднего машиностроения, прибрало к себе и вот тогда ДОК начал заметно расширяться. Стало больше вольнонаемных, начали строить цеха, я как раз был начальником цеха деревообработки.
- Получается, что Вы прибыли сюда один, без семьи?
- Ну, это уже другая история... Я когда освободился... Впрочем, надо сказать, что время было сложное, я видел, как мимо шли вагоны с решетками, и даже пришлось встретиться с теми, которые, освободившись раньше меня, вновь попали за колючую проволоку. Мои последние лагерные года прошли на Алтае, мы тянули железнодорожную ветку Кулунда - Малиновое озеро, оттуда нас, человек двенадцать специалистов, этапом отправил в Невельскую начальник колонны, Мазуренко, был такой; и вот вскоре пришло время освобождаться. Мне нужно было принимать нелегкое решение - возвращаться домой, в Белгородскую область, или остаться здесь.
Родом я из Алексеевского района этой Белгородской области, слобода Алексеевка, я там работал на строительстве маслоректификационного завода, там меня и арестовали 6 ноября 1937 года. Жена моя, Софья Михайловна, была тогда в положении, и когда меня взяли, то мы с ней встретились на мостике через речку (она возвращалась с базара, а меня забрали без нее...). И вот мы повстречались, она смотрит – меня куда-то ведут.. . Думает, наверное, какое-то недоразумение, я еще помахал ей рукой: скоро приду. И пришел, как она вспоминает, «скоро» - через десять лет...
В КПЗ мне устроили допрос - что заставило меня идти против соввласти? Сперва сказали, что я обвиняюсь по статье 58, пункт 10. А я этого ничего не понимал - что за статья, что такое? За что? «А вот вы вели агитацию среди рабочих и населения!». И тут меня толкнуло, ударило по мозгам - что?! как?!
«А вот вы подумайте сами и напишите чистосердечное признание, и вам больше трех лет не будет!»
О, думаю, ничего себе, господи - твоя воля!.. Сидел, сидел с ручкой за столом, ничего написать не могу, говорю: вы мне хоть дату скажите, когда я эту агитацию вел, при каких обстоятельствах? «А вы, говорит, - подумайте сами!».
Ну, а я ему: «Не признаю, не было ничего такого! - Ну, тогда распишитесь за эти слова, за них вы будете сидеть в тюрьме, по вам будет вестись следствие!».
Расписался, через несколько дней нас отправили в Воронежскую тюрьму. Помню, эта тюрьма была построена буквой «Е» во времена Екатерины Великой. И я там с месяц посидел - вызывают, ну, думаю, кончилось все, сейчас, наверное, домой поеду... Жду, вызывают, говорят: «Вас «тройка» НКВД осудила сроком на 10 лет, вот идите, распишитесь!». Когда расписывался - улыбнулся: что это за закон такой интересный? А он еще смотрит на меня, говорит: «Что, смешно?». «Да уж, - говорю, - смешно...»
Вот оттуда и пошел по этапам: Забайкалье, Приморье, ветка на Чагдомыне Верхне-Буреинского района Хабаровского края, а там надо было построить мост, чтобы дальше на Ургал - брать уголь. Донбасс был оккупирован, и срочно нужно было обеспечить страну углем.
Только построили мост - нас снова на этап, в Комсомольск. Из Комсомольска по Амуру спустили баржами до Циммермановки, а уже октябрь месяц, шуга идет, пока палатки поставили, бараки уже начали строить, как вдруг команда: строительство сворачивается - не по той стороне Амура начали строить... И нас - на Кулунду, там мы проработали года три, и вот оттуда - в Тайшет, затем очутился здесь. После того, как год здесь, в Чуне, проработал, подкопил маленько - поехал на родину, надо ж семью проведать!
- А Софья Михайловна знала - живой вы, нет?
- Знала, списался я с ней. Она мне карточку прислала, ту вот, что на стене. Знаете, как много это значило для меня, для заключенного, - узнать, что жена ждет, что сын родился, что живой!
Подъезжаю я к дому (много пересадок, через Москву ехал), всего 80 км до родины моей, до Алексеевки, осталось, и вот я помню стоит в Острогорске на вокзале у кассы очередь, а уже вечереет. Тоска меня такая взяла, думаю - на товарняке доехать, что ли... Но ведь заберут, еще срок дадут! И вот подходит пассажирский поезд, а билеты не дают! А мне закомпостировать только нужно было. Ну, значит, подхожу к кассе, говорю: «Гражданочка, десять лет не был дома, и не могу добраться!...». Она так на меня посмотрела, взяла билет, поставила штамп, я выскочил из вокзала и к поезду! Приезжаю в Алексеевку, уже вечереет, прихожу свой домик, откуда забрали, смотрю - замочек висит, тот, что я еще покупал, занавески те же, тоже их помню, старенькие. За забором соседка ходит, по двору управляется, видит, что человек кой-то приехал, спрашивает: «Вы, наверное, к Софье Михайловне?» - Да-да, - говорю, а сам думаю - где же она есть? - А она к родителям ушла (тогда они живы еще были), она придет скоро, заходите к нам пока!». Захожу, а соседи (мы с ними и прежде вместе жили) не узнают меня абсолютно... Сижу, разговариваю… - откуда, спрашивают, а я - со Свердловска, проездом, кое-что передать надо - «лапшу» вешаю, с соседкиным мужем разговариваю. Он сапожничает, она ходит, по дому управляется, уже вечереет, а у нее корова там во дворе. Соседка ставит лампу, на меня смотрит. Пошла к двери, вдруг поворачивается и мужу говорит: «Ох, Степа, чтой-то знакомое мне это лицо! Серафим Семенович, так ведь это ж вы? - Да, говорю, - я...». А тут и хозяйка моя идёт, встречаемся - признаете, спрашиваю, за своего? Признаю, говорит…, и молчим. Говорить не о чем! О чем тут говорить, в такой момент?...
Редакция проекта "Прибайкалье" от 22 Январь 2009
просмотров: 1746
Шесть кровей чунарей
В 2003-м Чунскому району официально исполнилось пятьдесят лет, но это никоим образом не отражает бурную историю края. Чуна — край изначально эвенкийский. Даже само СЛОВА "чуна" эвенкийское, оно переводится как "писк мелкого животного, тонкий писк, писк бурундука". По этой причине и на герб района хотят поместить бурундука, символ района Дальше...
Чунский район — "деревянное золото" Иркутской области
Чуна как сказка: ни далеко ни близко, ни высоко ни низко. Райцентр расположен ровно посередине между Тайшетом и Братском, в глухой тайге. Это и определяет всю экономику Чунского района. Бандиты здесь братские, большинство базовых органов местного муниципалитета (налоговая полиция, санитарные медики) в Тайшете, а все, что есть ценного, — это лес. Когда мы выезжали в район, нам казалось, что это классический медвежий угол — открой энциклопедию на слове "провинция", и рядом будет фотография Чуны. Все, что я, журналист с десятилетним стажем, про это место знал — только что аборигенов зовут чунарями, да и то только потому, что в редакции "СМ Номер один" их, чунарей, работают двое. Оказалось, что Чуна на редкость чистое, цивилизованное и дружелюбное место с потрясающе интересной историей и перспективной современной экономикой Дальше...
В КОНЦЕ НОЯБРЯ ВЫЙДЕТ В СВЕТ КНИГА ОБ ИСТОРИИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЧУНСКОГО РАЙОНА
Около 200 тыс. рублей из бюджета Чунского района было направлено на издание книги об истории этого края. Книга с названием «Откуда пошла земля Чунская» выйдет в свет в конце ноября 2003 года и будет презентована 12 декабря. Презентация будет проходить в рамках празднования 50-летия со дня образования Чунского района. Дальше...
В ЧУНЕ БУДЕТ ОТКРЫТ ИСТОРИКО-КРАЕВЕДЧЕСКИЙ МУЗЕЙ
12 декабря в поселке Чунский (Чунский район) будет открыт историко-краеведческий музей. Открытие музея приурочено к празднованию 50-летия со дня образования района. Дальше...
|
