Бежит, спешит к Ангаре невеликая речушка Ушаковка... Спешат мимо неё иркутяне, не обращая внимания на городскую речку, ничем не славную. Ничем? Как бы не так! Начать с того, что называлась она испокон веку Ида, а нынешнее название — это запечатлённая в топониме память о событиях, произошедших уже более трёхсот лет тому назад.

По мере становления Иркутска менялся и образ жизни его жителей. Волна русской колонизации уже шагнула далеко на восток. Столкнувшись с маньчжурами, Россия наращивает военные силы в Забайкалье, и Иркутск из форпоста становится тыловой и продовольственной базой.

Распахиваются земли Иркутского уезда, в основном прилегающие к рекам — Ангаре и Иркуту, Куде, Белой и Китою. Ставится задача в кратчайшие сроки создать в Иркутске хлебный запас в 150 тыс. пудов муки, и уже к осени 1687 года в Иркутске запасено 28 тыс. пудов. Поставляют хлеб и частные подрядчики, среди которых выделялись сибирские торговцы Иван и Андрей Ушаковы из Енисейска. В 1690 г. они взяли крупный подряд на поставку в Удинский острог (ныне Улан-Удэ) по 7,5 тыс. пудов муки ежегодно в течение четырёх лет. «А как он Ивашко Ушаков из Иркутского хлебный запасы проводить за море начал, и с тех мест начал хлебный запас в Нерчинских острогах быть дешевле», — сообщает нам летопись.(1)

Для обработки закупаемого в Иркутском уезде хлеба Ушаковы поставили в 1678 — 1681 годах на реке Иде две мельницы, на каждой из которых мололи по 2 тыс. пудов муки ежегодно только в счёт казённых поставок за Байкал. С тех самых ушаковских мельниц реку стали называть Ушаковкой, а старое название Ида мало-помалу забылось. Следом ушла в прошлое и «идинская сторона» — та часть города, которая находилась за рекой, там, где ныне находятся предместья Рабочее и Марата.

Кабацких дел мастера

Енисейские посадские люди, купцы гостиной сотни Иван и Алексей Ушаковы, как и многие сибирские купцы, родом были с Устюга. Отец их числился в составе Енисейского посада, занимался рыбным промыслом и имел лавку в Рыбном ряду. Иван Ушаков пошёл по стопам отца. Ведя мясной промысел, он накопил достаточный капитал для занятия предпринимательской деятельностью. В 1671 году Ушаков получил за 10 руб. откуп на продажу пива и откуп на баню в Маковском острожке (перевалочный пункт на пути к Енисею). Откуп — это исключительное право на продажу определённых видов товаров, которое государство предоставляло за определённую плату частному лицу.

Дело пошло, и через два года Иван Ушаков уже за 525 рублей в год покупает откупное право варить и продавать пиво, брагу, квас и иметь банный откуп в г. Енисейске, главном центре обширного региона.

В 1675 году Ушаков распространяет свои операции на Иркутск и получает за 40 рублей в год пивной откуп в Иркутске. Судя по всему, Иван Ушаков умел ладить с начальством: в 1683 г. Сибирский приказ снижает уменьшение откупной суммы по Енисейску до 500 руб.

Иван Ушаков развернул своё дело не на шутку. Начинают поступать жалобы от торговых людей, которые просят запретить ему круглосуточную розничную продажу пива в Енисейске, особенно в тех частях города, где от пьяных людей по ночам можно было ожидать поджогов и грабежей. После навета влиятельных московских гостей (т.е. московских купцов) Лузина, Филатьева и Никитина, к которым присоединился и староста енисейской гостиной сотни, Ушакова лишают незаконно поставленных кабаков и разрешают продавать пиво лишь в дневные часы и только на кружечном дворе с соблюдением всех правил продажи (2).

В 1699 г. на иркутской пивоварне А.Ушакова варилось из покупного хлеба пива за один день («одна варя») 120 вёдер. Пиво варили «из найму» пивовар с жалованьем в 30 руб. в год и четверо работников. Росло и производство крепких напитков: в 1688 году винокуренный завод Ушаковых поставлял в Иркутск, Илимск и Красноярск 2 тыс. вёдер «горячего вина», а в 1695 году — уже 10 тыс. вёдер.

Хлебные олигархи

Крупнейшие в Восточной Сибири квасные, пивные и банные откупа Ушаковых на протяжении почти 30 лет стали базой для расширения дальнейшей предпринимательской и торговой деятельности и с 1680-х уже не играли определяющей роли в их операциях.

В отличие от приезжих торговых людей, интересовавшихся главным образом скупкой пушнины и восточных товаров, Ушаковы сумели раньше других увидеть широкие возможности хлебной и соляной торговли. В сравнительно короткое время они стали в полном смысле слова хлебными монополистами всей Восточной Сибири: «А из Иркутского привозят на Селенгу в Удинской хлебные запасы торговые люди, и то укратчи, для того, что даёт привозить из Енисейского енисейский посадский человек Ивашко Ушаков, квасник. А у него, Ивашка, в Иркутском квасная на откупу. И для ради той своей он квасной в Енисейском торговым людям хлеба купить не даёт и дорогу запер», (3) — жаловались конкуренты.

Ушаковы колоссально наживались на разнице цен: в Иркутске пуд хлеба в 1686-1688 годах стоил от 5 до 12 копеек, а в Нерчинских острогах — от одного до четырёх рублей. Иван Ушаков был не только расчётливым купцом, но и ростовщиком: первые восемь партий хлеба и соли он отправил в Нерчинск «безденежно» для себя, поскольку они шли на его собственных дощаниках со своих «дощанишных заводов», с использованием даровой рабочей силы закабалённых должников из числа местного населения. Хлеб Ушаков не только скупал, но и выменивал на поваренную соль и добытую рыбу.

А соли у братьев Ушаковых было много: им принадлежало несколько усолий в Енисейском уезде, в районе Иркутского, Идинского острогов и в Оленской деревне. В 1681 году Ушаковы покупают у иркутских служилых Онисима и Гаврилы Михалёвых и посадских Семёна Кузнеца и Афонасия Куропаты за 510 рублей Ангарское усолье. Предприятия Ушаковых располагались на трёх островах: на одном стояли мыльный и кожевенные «заводы», на другом острове — двор с пивоварней и одна соляная варница, на третьем острове рубили лес на дрова и стояла другая варница. В конечном счёте оказалось, что ушаковская соль в два раза дешевле соли, добываемой на илимских казённых варницах. Государство этого допустить не могло и с 1683 года запретило Ушаковым продавать свою соль в Илимске и Якутске. В апреле 1687 г. Ушаковым удаётся выхлопотать в Сибирском приказе казённого подряда на поставку Иркутску до сентября 1689 г. 20 тыс. пудов соли. Пятины соли (т.е. 1/5 частей производства), поступившей с варниц Ушаковых в казну в качестве оброка, полностью хватало на выдачу соляного жалованья иркутским и баргузинским служилым людям, а частично нерчинским и селенгинским.

Бизнес по-русски

Нужно заметить, что дело братьев Ушаковых опережало своё время: оно было основано полностью на наёмном труде и покупном сырье и по существу уже было похоже на раннее капиталистическое производство. Как сказали бы сейчас, братья смело диверсифицировали свой бизнес, ввязывались в операции с пушной торговлей, не порывали связь с низовьями Енисея, где занимались крупным рыбным промыслом. Для развития собственного кожевенного производства они нанимали ярославских кожевенников, которые должны были обучать ушаковских людей мастерству отделки кож — от золения до окраски.

Как правило, старший Ушаков, Иван, договаривался о подрядах непосредственно в Москве, в Сибирском приказе, а младший, Алексей, руководил из Енисейска торговыми делами на месте. В 1688—1695 годах Ушаковым в Енисейске принадлежало в Мясном и Рыбном ряду 9 лавок из 46, и 9 «скамейных мест» из 351. При этом всё дело велось при отсутствии свободных оборотных средств и долгосрочного государственного кредита. Это и сгубило семейную империю Ушаковых. Однажды они не смогли выполнить обязательства перед казной по хлебным и винным подрядам на 1694 год. Примерно в это же время умирает старший брат — Иван Ушаков. Алексею, чтобы рассчитаться с казной и кредиторами, пришлось лишиться московского двора с каменными палатами, китайских товаров и енисейского имущества. Владения, расположенные на ангарских островах, младший Ушаков сохранил, но Иркутский винный завод отошёл в казну.

Без связей в Сибирском приказе Алексею Ушакову вести сибирские торги стало невмочь, и он переносит свои операции в Поволжье.

Забыли со временем в Иркутске купцов Ушаковых, а название речки, пошедшее от ушаковских мельниц, прижилось. Осталась и основанная Ушаковыми мукомольная, винокуренная, пивоваренная и солеварная промышленность. С заключением Нерчинского договора в 1689 году, примирившего Россию с цинской Маньчжурией, бурно расцвела китайская торговля, стали складываться новые купеческие капиталы, загремели новые имена. Но это, как говорится, уже совсем другая история...

Источник
просмотров: 1069

Форум

Другие статьи

5 декабря 1905 года на вокзале висело объявление от 2 декабря, написанное на полулисте бумаги синим карандашом: «Сим объявляется публике и пассажирам, что на Россию отправятся 3-й и 11-й поезда. Начальник станции Иркутск». Было совершенно неясно, ушли эти поезда или только собираются уходить. Дальше...

Утро 28 ноября 1905 года выдалось очень тихим. У Сементовских поднялись, по обыкновению, рано, но спешить было некуда: почтово-телеграфная забастовка продолжалась, и трое взрослых членов семьи оставались без работы. Дальше...

7 ноября 1905 года тёплая погода привлекла на каток Детской площадки многочисленную публику. Кроме учащихся было немало взрослых. Дальше...

Вечером 17 октября 1905 года четверо неизвестных останавливали проходящих по Амурской (Ленина, авт.) и решительно требовали сдавать прокламации. Удивлённые иркутяне растерянно отвечали, что не несут запрещённой литературы – и для пущей убедительности открывали портфели, сумки, выворачивали карманы. Дальше...

День 26 сентября 1905 года показался графине Кутайсовой, супруге генерал-губернатора, самым долгим за два года пребывания в Иркутске. Дамы её кружка, обещавшие съехаться в 10 утра, собрались лишь к одиннадцати, и с первых же фраз разговор пошёл не по тому руслу. Ольга Васильевна хотела представить свои планы помощи инвалидам, возвращающимся с войны, но дамы с порога начали возмущаться закрытием, «ввиду вредного направления», Иркутского педагогического общества. Хотя им положительно было известно, что граф Кутайсов касательства к этому не имел. Дальше...

19 сентября 1905 года пришло сообщение об отправке пяти петербургских врачей и десяти фельдшеров в личное распоряжение иркутского генерал-губернатора Кутайсова. Ему же срочно ассигновались 5 тыс. руб. на экстренные расходы. Получив телеграмму, граф Кутайсов немедленно возбудил ходатайство о выделении 20 тыс. руб. дополнительно. И это решительно никого не удивило, ведь сентябрьские телеграфные ленты несли очень тревожные вести о чуме на восточно-китайской железной дороге, в том числе на последнем разъезде за станцией Маньчжурия. Нужно было «взять серьёзные меры в видах предупреждения эпидемии в Забайкальской области, Иркутской и Енисейской губерниях». Дальше...

Вот представьте себе. Стоит Дом. Уже больше ста лет. Мимо него когда-то проезжали подводы – с цоканьем копыт по деревянной мостовой. Потом появилось чудо – первый трамвай. Потом все больше автомобилей. Дом постепенно и неумолимо врастал своими окнами в землю – так старики к концу жизни становятся ниже ростом: тянет к земле. Так же и Дом – мостовая все выше, асфальт все толще... И суетливые прохожие уже ничего не видят в нем, кроме потенциального хлама, которому не место в современном городе. А дом-старик знает: где-то по земле ходят его потомки, для которых он память, авторитет и связь с предками. О таких домах и людях наш рассказ. Дальше...

14 марта 1904 года в Иркутске по дороге на фронт сделала остановку большая группа корреспондентов из обеих столиц. От «Биржевых ведомостей» ехал г-н Эристов, от «Новостей» – г-н Соломон, от «Новостей дня» – художник Верещагин. «Новое время» и «Русское слово» представляли по три военных корреспондента, среди которых была и женщина – госпожа Пуарэ. Писатель Амфитеатров командировался сразу от двух изданий, «Нива» и «Русь»; первое наняло его за тысячу рублей в месяц, второе – за три тысячи. Во столько же обошёлся «Новому времени» и известный журналист Кравченко. Дальше...

8 февраля 1904 года в канцелярию иркутского губернатора поступила телеграмма, что иркутский военный генерал-губернатор, сенатор, генерал от инфантерии граф Кутайсов возвращается из Санкт-Петербурга.
Сообщались номер поезда, дата, но при этом чётко оговаривалось, «чтобы в Иркутске никто не встречал. Если нужно по делам, то с дороги будет телеграфировано, когда его сиятельство будет принимать». Пробежав телеграмму, иркутский губернатор Моллериус чуть приметно вздохнул и заперся в кабинете – собраться с мыслями. Дальше...

Ежегодный польский бал в 1904-м пришёлся на 31 января. Шёл пятый день русско-японской войны, однако быть балу или не быть – не обсуждалось Дальше...

Субботним вечером 24 января 1904 года иркутский инженерный бомонд съехался в музей Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества на доклад А.Л. Львова о влиянии мёрзлого грунта на строительство зданий в Иркутске. И хотя чтение было «покрыто аплодисментами» (свидетельство «Иркутских губернских ведомостей»), далеко не все разделили выводы г-на Львова; напротив, разгорелась дискуссия, продолжавшаяся до одиннадцати часов. Кончилось тем, что образовали комиссию для углубления в суть вопроса, и самый активный из оппонентов докладчика, Феликс Иосифович Казимировский, предложил уже в ближайшую пятницу встретиться у него на квартире. Но вовремя вспомнил, что именно пятница, 30 января, занята совершенно и бесповоротно – в этот день Ксении Константиновне Казимировской, супруге Феликса Иосифовича, исполнялось тридцать лет. Дальше...

Вы кажетесь себе продвинутым. У вас есть смартфон, аська и Живой журнал? Не смешите небеса. Ваши мысли не оригинальнее владельца латунного самовара и саврасого мерина, жившего 150 лет назад. Идея была проста: взять подшивку газет «Иркутские губернские ведомости» полуторавековой давности и сравнить с тем, что пишут в иркутских блогах сегодня. Оказалось очень любопытно – за это время в головах иркутян мало что поменялось Дальше...

Речь не о мистике идёт! Просто каждому приличному городу действительно нужно, чтобы под скорлупой его асфальтированных улиц и парковых зон, под экстерьером жилых домов и пустырей скрывался таинственный мир городского подземелья. Скрытый от взора профанов мир запутанных подземных коммуникаций. Мир, о котором можно было бы слагать легенды и куда можно было бы, скажем так, стремиться попасть. Дальше...

Во многих семьях складываются свои традиции встречи Нового года. У одних это спектакль, подготовленный детьми, у других — особенный мамин пирог, у третьих — обязательная встреча всех родственников за праздничным столом. А как встречали Новый год в прошлом веке в Сибири? Сегодня в нашей энциклопедии — рассказы иркутян о том, как это происходило в послевоенные годы. Дальше...

1 ноября 1901 года в 3-ю полицейскую часть пришли двое мальчишек в лохмотьях и заявили, что им нечего есть. Этот эпизод немедленно стал достоянием газетной хроники, и не потому, что мальчишки в лохмотьях были в ту пору в диковинку, – удивило обращение в полицию: куда чаще дети иркутских улиц промышляли попрошайничеством и воровством. Вот и в тот самый день, 1 ноября, когда полицейские делились с нежданными «гостями» обедом, в лавке напротив Пестерёвской* поймали шайку малолетних воришек. А в конце ноября во 2-ю полицейскую часть был доставлен девятилетний парнишка, избегавший решительно всю Сибирь и везде находивший крышу и пропитание. Мать, не знавшая, что с ним делать, привела сына к приставу – «для вразумления». На вопрос, зачем он всё бегает и ворует, путешественник с совершенной серьёзностью отвечал: «Тянет, не могу усидеть!». Кончилось тем, что его определили в Иркутскую земледельческую колонию – так официально называлась исправительная колония для малолетних преступников. Дальше...

В подвале жилого дома на улице Волжской поймана рысь. Дальше...

27 октября 1904 года «Иркутские губернские ведомости» вынужденно объяснялись с читателями: «По поводу циркулирующих в городе упорных слухов, что мы, не желая волновать общественное мнение, не печатаем известий об убийствах, грабежах и кражах, считаем необходимым сказать, что сообщаем обо всех фактах, зарегистрированных полицией». Дальше...

12 августа 1904 года министр путей сообщения князь Хилков, осматривая депо в порту Байкал, обнаружил самодвижущийся механический экипаж, не похожий ни на один из известных ему образцов. Разработал его некто К-н, инженер-механик Байкальской переправы. А техник этой же переправы Б-в придумал новое рельсовое скрепление, позволявшее увеличивать скорость и при этом сокращать расходы на топливо. Министр был весьма и весьма впечатлён и распорядился отвезти чертежи в Петербург Дальше...

Одним из новых явлений наступившего века стало резкое увеличение крестьянской доли в населении Иркутска. Традиционно основным городским сословием были мещане, но к 1904 году крестьяне вплотную приблизились к ним, составив почти треть населения и в 4,3 раза превысив число цеховых, в семь раз – купцов и почётных граждан, в 7,5 раза – чиновников и дворян и более чем в восемь раз – число военных. Дальше...

1898 год в Иркутске завершался на цирковой манер: в декабре заезжий гастролёр приглашал посмотреть панораму, затем демонстрировал нумизматическую коллекцию, под занавес же предложил посмотреть дрессированных крыс. Две из них, по общему признанию, «выказывали неподдельное дарование», и о них говорили едва ли не с умилением. Но всё меркло перед главным событием года — прибытием в Иркутск первого поезда. Дальше...

Карл Карлович фон Нейман, один из блестящих выпускников Дерптского университета пятидесятых годов девятнадцатого столетия, определён был на службу в Пулковскую обсерваторию. А оттуда направлен дальше, на восток — между прочим, с большим повышением в должности. И всё бы тут хорошо, да только в Риге у молодого учёного оставалась невеста Дальше...

27 июля 1904 года двое молодых людей, фланирующих по Большой, заметили трёх китайцев и, быстро переглянувшись, побежали следом и почти догнали уже, когда иностранцы бросились врассыпную. Один оказался менее расторопным и был схвачен за косу. И несдобровать бы ему, если б на шум не подоспел полицейский. Дальше...

16 июля 1904 года в редакцию «Иркутских губернских ведомостей» вошёл антрепренёр городского театра г-н Вольский – с таким победоносным видом, что нельзя было не догадаться: оперная труппа на предстоящий сезон сформирована! Ближайший номер газеты был готов, но держать такую новость было решительно невозможно, и редактор, г-н Виноградов, распорядился снять два текста из «Хроники» и лично проводил антрепренёра к наборщику, на ходу расспрашивая о солистах. Дальше...

За 150 лет в истории сибирской фотографии накопилось столько тайн и загадок, противоречий и коллизий, что настала пора о них рассказать. Рудольф Георгиевич Берестенёв, старший преподаватель кафедры телевидения, радиовещания и истории журналистики ИГУ подготовил к изданию книгу, в которой приоткрывает завесу над некоторыми событиями такого далёкого и такого недавнего прошлого. Дальше...

6 марта 1897 г. в Ремесленную управу доставили посылку, довольно объёмную. Час был обеденный, и в приёмной случился только служащий Подгорбунский. Повертев деревянный ящик и так и этак, он оставил его на столе и сходил за членом управы Серебренниковым. Вместе они вскрыли посылку, и сейчас же раздался взрыв... Подгорбунский с Серебренниковым были серьёзно ранены. А полицейский пристав, прибыв на место, сразу сделал сердитое предположение: «Чую, кто-то из своих». Дальше...

В Прокопьев день – а выпадал он на первую половину июля – иркутяне по обыкновению отправлялись к устью Ушаковки, куда накануне ещё прибывали плоты со строевым лесом, на телегах и просто пешком добирались бабы и девки с берестяными туесами, наполненными голубикой и земляникой, – Прокопьевская ярмарка всем окрестным деревням давала случай подразжиться деньгами. Правда, лето иногда выдавалось холодным, ягоды не поспевали к Прокопьеву дню, но и тут умелые да радивые брали своё, предлагая горожанам птицу, холсты, грабли, вилы Дальше...

27 июля 1801 года в иркутских мясных рядах появился небывалый посетитель — медведь. Перепуганные торговцы немедля собрали товар, покупатели сбились в кучу и схватились за колья, а семинарист Сизов, шедший мимо, заскочил на прилавок, стал прыгать и медведя дразнить. Лесной гость лениво поглядывал на него, а потом резко развернулся, схватил и едва не задрал до смерти. Дальше...

На статью в «Копейке» о репрессированных связистах откликнулись многие читатели. Одна из них — иркутянка Тамара Михайловна Буракова. Позвонила и с дрожью в голосе рассказала: «Мы жили на улице Троицкой: три дома — несколько семей связистов. Жили душа в душу, как родня. Я была ребенком, но очень хорошо помню, как в 1937 году осиротели наши соседи — всех мужчин репрессировали, объявив врагами народа. Моему отцу каким-то чудом удалось избежать этой участи. Скорее всего, потому что он сильно болел. А в 1939 году умер от туберкулеза... Приезжайте обязательно, ведь, кроме меня, о событиях тех лет больше никто не расскажет — очень многих давно уже нет в живых». Дальше...

Григорий Гольдберг восстанавливает историю семьи по папкам с грифом «секретно» Дальше...

Одна из легенд, связанных с Второвским особняком, многим больше знакомым как Иркутский Дворец пионеров, повествует о хозяйке, не выходившей к гостям во время балов и приёмов, а лишь наблюдавшей за ними сквозь решётку потайной комнаты Дальше...

Определённо, это был удивительный день — 17 февраля 1892 года. В одиннадцать утра в полынью у собора бросилась жена священника Ионина — но именно в эту минуту у собора случились рабочие парохода «Сперанский» и cпасли утопленницу. Дальше...

Поместье графа состояло из четырех домов. В одном после смерти графа проживала его сестра Мария с мужем Николаем, а в другом жил бандит Константин Петров, заведовавший складом оружия, принадлежавшего банде Кочкина. Склад помещался под землей, но не на самой территории поместья, а рядом с забором на территории соседей. Место это было выбрано Кочкиным специально для того, чтобы в случае непредвиденного обыска Косте не предъявлялись претензии, что, мол, на его территории склад. Пулеметов, винтовок, наганов и прочего оружия, складированного в схроне, было достаточно, чтобы вооружить целый взвод бандитов, как говорится до зубов. Дальше...

Он выплывает из-за поворота, будто сказочный средневековый корабль. Особенно хорош он зимой, когда деревья не закрывают его, а лишь чуть прорисовываются на фоне тёмно-красных стен. Домовладения Файнберга проступают сквозь иркутские летописи по мере того, как в них происходит что-то значительное или просто случается происшествие: скажем, 27 июля 1883 года шаровая молния влетела в отворённое окно дома Файнберга на Медведниковской, прошла через зал, спальню и вылетела в другое окно, отбив штукатурку и дверные части окна. Дальше...

Иркутск впервые появляется на карте Сибири стольника Петра Ивановича Годунова, которая была составлена по повелению царя Алексея в 1667 году. На карте есть реки Енисей, Ангара с Окой и озеро Байкал, а Иркутск обозначен ещё как зимовье. Дальше...

Иркутские истории — это не только припорошенные благородной архивной пылью предания старины. У каждого из нас, иркутян, есть своя история, запечатленная в потаённом уголке нашей памяти. Не отказываясь от наших еженедельных путешествий по страницам былого, сегодня мы обращаемся к нашим читателям с просьбой: поделитесь своими историями с нами! Какая улица запала вам в душу, что тронуло сердце? Какое событие оставило след в вашей памяти? Мы призываем вас, дорогие читатели, вместе с нами написать историю современного Иркутска в рассказах горожан… Дальше...

Именитых гостей в Иркутске конца девятнадцатого столетия непременно водили в «Мавританский замок» — Восточно-Сибирское отделение Императорского Русского географического общества. Дальше...

Заранее оповещённые горожане с утра заняли тротуары на Арсенальской (ныне Дзержинского), до самого поворота на Ланинскую (Декабрьских Событий). Всего в этот день, 20 августа 1873 года, собралось до 700 человек. Особенно выделялись снующие тут и там ребятишки и нарядные дамы. Впрочем, последние, потеряв терпение, пересаживались на экипажи и разъезжали из конца в конец улицы. Наконец послышалось: «Едут, едут!», «Везут, везут!» – и толпа тотчас же наклонилась, всматриваясь и вслушиваясь. Сначала донёсся шум, а потом в отдаленье показалась сама медведка Дальше...